Ж-кий, не глядя ни на кого, с бледным лицом и с дрожавшими бледными губами, прошел между собравшихся на дворе каторжных, уже узнавших, что наказывают дворянина,
вошел в казарму, прямо к своему месту, и, ни слова не говоря, стал на колени и начал молиться богу».
Неточные совпадения
Часов
в 7, только что солнце начинало прятаться за Николаевской
казармой, фельдфебель
вошел к нему и объявил, что люди готовы и дожидаются.
Вот
входит в нашу
казарму один мой знакомый из особого отделения, бесконечно добродушный и веселый парень, неглупый, безобидно-насмешливый и необыкновенно простоватый с виду.
Входя в каждую
казарму, он молился на образа и потом низко,
в пояс, откланивался товарищам, прося не поминать его лихом.
«Так вот друг, которого мне посылает судьба!» — подумал я, и каждый раз, когда потом,
в это первое тяжелое и угрюмое время, я возвращался с работы, то прежде всего, не
входя еще никуда, я спешил за
казармы, со скачущим передо мной и визжащим от радости Шариком, обхватывал его голову и целовал, целовал ее, и какое-то сладкое, а вместе с тем и мучительно горькое чувство щемило мне сердце.
В восемь часов утра Вольский
вошел, как всегда,
в казарму, где рота уже выстроилась с ружьями перед выходом на ученье.
Понемногу все отваливались и уходили наверх по широкой лестнице
в казарму. Я все еще не мог расстаться с кашей. Со мной рядом сидел — только ничего не ел — огромный старик, который сразу, как только я
вошел, поразил меня своей фигурой. Почти саженного роста, с густыми волосами
в скобку, с длинной бородой, вдоль которой двумя ручьями пробегали во всю ее длину серебряные усы.
В соседней с заводом церкви ударили к заутрене.
В казарму, где спали рабочие,
вошел ночной сторож, ходивший
в продолжение ночи по двору, и сильно застучал
в деревянную колотушку.
Умаявшись непогодью и переходом, Катерина Львовна с разбитою душой тревожно спала ночью на нарах
в очередном этапном доме и не слыхала, как
в женскую
казарму вошли два человека.
От Преображенских
казарм, расположенных на окраине тогдашнего Петербурга, до Зимнего дворца было очень далеко. Пришлось идти по Невскому проспекту, безмолвному и пустынному. По обеим сторонам его высились уже
в то время обширные дома,
в которых жили сановники. Проходя мимо этих домов, солдаты
входили в них и арестовывали тех, которых им было велено отвезти во дворец Елизаветы Петровны. Таким образом, они арестовали графа Остермана, графа Головнина, графа Левенвольда, барона Менгдена и многих других.
Чаще всего ее видели
в домике у
казарм, где она крестила детей у рядовых и ублажала родителей крестников,
входя даже
в долги.
Сама цесаревна превратилась из шаловливой красавицы, какой она была
в ранней молодости,
в грустную, но ласковую женщину, величественного вида. Она жила с чарующею простотой и доступностью, каталась по городу, то верхом, то
в открытых санях, и посещала святыни. Все
в ней возбуждало умиление народа: даже гостиннодворцы не брали с нее денег за товары. Но чаще всего видели ее
в домике у
казарм, где она крестила детей у рядовых и ублажала родителей крестников,
входя даже
в долги. Гвардейцы звали ее «матушкой».
Подъехав к крыльцу большого дома у конно-гвардейских
казарм,
в котором жил Анатоль, он поднялся на освещенное крыльцо, на лестницу, и
вошел в отворенную дверь.
В передней никого не было; валялись пустые бутылки, плащи, калоши; пахло вином, слышался дальний говор и крик.